"Рабкоры"
В 1929 году Мюраю пришла в голову мысль использовать ФКП, параллельно со своей собственной организацией и несмотря на запрет Москвы, для целей советской разведки. Он развернул сеть "рабочих корреспондентов", по коммунистической терминологии – "рабкоров". Официально "рабкоры" должны были информировать "Юманите" о социальных битвах во Франции и оказывать помощь в разоблачении подготовки войны "капитала против родины социализма", то есть СССР. Партийный орган призывал всех активистов присылать со своих предприятий сведения об организации производства, перемещении штатов или же о соотношении сил между предпринимателями и профсоюзами. Многие члены партии стали "рабочими корреспондентами", испытывая гордость, что тем самым они принимают участие в подготовке материалов для газеты. Они не знали, что на самом деле были информаторами советских разведслужб.
В "Юманите" обобщением этих многочисленных добровольных корреспонденции занимался специальный отдел, отбиравший материалы, достойные опубликования. Однако главной задачей этого отдела было выявление информации, которая могла заинтересовать СССР. При необходимости кто-то из товарищей ехал на место, чтобы получить от "корреспондента" дополнительные сведения. Командировался обычно специалист по разведдеятельности, чаще всего имевший при себе знаменитый вопросник, использовавшийся еще во времена Креме.
Работой "рабкоров" руководил некто Филипп, бывший рабочий из департамента Луара, автор романа под названием "Сталь", которого па самом деле звали Клод Лиожье. В прямом контакте с Филиппом находился Исайя Бир, поляк по происхождению, осуществлявший под кличкой Фантомас связь между ФКП и советским военным атташе. Однако настоящим патроном "рабкоров" с 1931 года стал Жак Дюкло.
Человек, который впоследствии станет вторым номером в партии и ее самой популярной личностью, принял тогда руководство подпольным аппаратом ФКП, после того как в начале 30-х годов впал в немилость Анри Барбе. Начав работать на Коминтерн с 1928 или 1929 года, Жак Дюкло никогда не прекращал, до самой своей смерти в 1975 году, поддерживать прямые связи с Москвой, курируя в интересах СССР всю нелегальную деятельность партии. Его роль прослеживается во всех случаях шпионажа, в которых после второй мировой войны замешана ФКП.
В 1931 году Дюкло избрали в Политбюро и Секретариат ФКП, где он занимался оргвопросами. По его поручению и под его политическую ответственность Бир, он же Фантомас, направил агентов в провинцию. Они занялись опросом "рабочих корреспондентов", которыми заинтересовались советские разведслужбы. "Рабкоры", которых опять же разоблачил патриотически настроенный активист компартии, вынуждены были законсервироваться после ареста в 1932 году Фантомаса, Филиппа и некоторых ответственных работников ФКП, таких, как Морис Гандуэн и Андре Куату. У самого Бира и у него дома полиция обнаружила секретные документы, заинтересовавшие контрразведку. 5 декабря 1932 года Фантомаса приговорили к трем годам тюрьмы.
Жак Дюкло, которого во время следствия заподозрили в причастности к делу, избежал правосудия, отправившись в Берлин, где несколько месяцев под псевдонимом Лауэр работал со знаменитым Димитровым в Бюро Западной Европы Коминтерна. Оправданный судом 4 ноября 1932 года за отсутствием состава преступления, он вернулся во Францию и прежде всего занялся "охотой за предателями", иными словами, устранением членов ФКП, заподозренных в антисталинизме. Надо думать, он очень хорошо справился с поставленной перед ним задачей, поскольку именно на него была возложена – по приказу Москвы – чреватая опасностью честь руководить партией в подполье во время оккупации. Ведь официальный генеральный секретарь Морис Торез выехал в Москву.
В 20-х годах Франция была главной мишенью советского шпионажа, от Томмази до "рабкоров". Москва преследовала двоякую цель: собирать информацию о политике величайшей страны на континенте (Франция вышла из первой мировой войны мощной европейской державой) и получать сведения о новых технологиях французской военной промышленности, занимавшей в то время самые передовые позиции.
С 1933-1934 годов Москва стала больше интересоваться немецким и американским оружием. Франция потеряла приоритет. К тому же в то время агентов НКВД (так с 1934 года стало называться ГПУ) больше занимало устранение противников Сталина, чем раскрытие французских военных секретов, как об этом свидетельствует похищение в центре Парижа генерала Миллера (бывшего белого генерала), убийство Дмитрия Навачина (белого русского банкира) и странная смерть сына Троцкого в клинике 16-го округа Парижа. Убийство в Лозанне в 1937 году перебежчика ГПУ Игнатия Рейсса также было делом рук двух советских агентов, прибывших из Франции. Когда швейцарская служба безопасности опознала виновных, она с удивлением обнаружила, что французское правительство сознательно позволило им бежать. Париж был в первую очередь озабочен подъемом нацизма и предпочитал закрывать глаза на деятельность советских агентов: не следовало портить отношения с советским союзником.
В ФКП также происходило изменение курса. VII конгресс Коминтерна, состоявшийся в Москве в июле-августе 1935 года, выступил за стратегию союза левых сил с компартиями. Французские коммунисты сразу же стали сторонниками объединения с социалистами. Приход к власти в 1936 году Народного фронта вынудил ФКП затушевать свои отношения с советскими агентами, чтобы не потерять политические выгоды поддержки правительства. Стало строго соблюдаться рекомендованное Троцким разделение нелегальной и легальной работы. С этого времени становится трудно доказать, что ФКП является одним из главных столпов советской разведки во Франции. Приходится ждать конца второй мировой войны, чтобы вновь увидеть партию замешанной в нескольких делах. В те годы ее влияние на политическую жизнь обеспечивало ей почти полную безнаказанность.
Проникновение и внедрение
Во второй половине дня 14 ноября 1947 года создатель и неоспоримый лидер УОТ Роже Вибо собрал целую небольшую армию: 400 солдат республиканских рот безопасности и моторизованных жандармов, 60 транспортных машин, два танка "ФТ Рено". Письменный приказ министра обороны Пьера Анри Тетжана давал ему полную свободу действий, включая использование при необходимости огнестрельного оружия.
Решение о блокировании лагеря "Борегар" было принято несколько часов назад на заседании Совета Министров. Контрразведке удалось наконец найти предлог для решительных действий. В донесении службы прослушивания говорилось о присутствии в этом лагере трех девочек, Марии, Зенобии и Ольги, украденных у отца, который добился права на их воспитание после развода. Эта заурядная семейная драма и послужила фоном первого за послевоенные годы серьезного дипломатического кризиса между Парижем и Москвой.
Отец детей, Дмитрий Спечинский, русский по происхождению, эмигрировавший во Францию в 1922 году, подал в установленном порядке жалобу в суд по делу о "похищении детей". Его бывшая жена, София Субботина, также русская, исчезла с тремя дочерьми б октября. Несколько дней спустя все четверо объявились в советском эшелоне на пограничном посту в Сарбурге. Субботину не пропустили, но полиция потеряла ее из виду и вновь напала на след только 12 ноября в "Борегаре".
Какое везение! Французские власти уже давно интересовались этим лагерем, занимавшим несколько гектаров и располагавшимся между Вокрессоном и Сель-Сен-Клу в департаменте Сена и Уаза. Там в наскоро построенных бараках с залитыми смолой крышами ютились советские граждане, желавшие "вернуться на родину". Такова была версия советского посольства в Париже.
Лагерь был передан в распоряжение Советской Армии в 1944 году. С наступлением мира он превратился в "репатриационный лагерь" без статуса дипломатической экстерриториальности. Но у французских властей не было над ним никакого контроля. "Борегар" стал настоящим маленьким советским анклавом во Франции, в котором происходили странные вещи. Год назад, в сентябре 1946 года, около 60 французов, находившихся в лагере, оказались отправленными в СССР без ведома Парижа.