20 лет – довольно внушительный отрезок времени. Достаточный, чтобы нанести значительный ущерб. В Алжире Пак информировал Гузовского о политическом курсе комитета "Свободная Франция". В Париже, работая в министерских канцеляриях IV Республики, он предоставил в распоряжение советской разведки более двухсот биографий различных политических деятелей, высокопоставленных чиновников, дипломатов и журналистов. Начиная с 1958 года, когда он получил доступ к военным секретам вначале в генеральном штабе национальной обороны, затем в ИНО и, наконец, в НАТО, им всерьез заинтересовался КГБ.
За четыре последних года шпионской карьеры его сведения носили самый разнообразный характер: оборонительные концепции и планы западных стран; принципы построения отношений НАТО со странами советского блока; система обороны Западного Берлина; план размещения американских радаров в Турции; разведбюллетени НАТО и информация западных спецслужб о социалистических странах, о государствах Африки и Кубе; данные об экономических исследованиях западных специалистов и, наконец, самое важное – план обороны НАТО для всей Западной Европы.
Принимая во внимание значительную продолжительность его подрывной деятельности и важность постов, которые ему приходилось занимать, можно сказать, что Жорж Пак был самым крупным советским шпионом, когда-либо арестованным во Франции.
Как и ко многому другому, Пак подходил к шпионажу, что называется, по-дилетантски. Советские разведчики очень быстро поняли, что бесполезно требовать от него соблюдения элементарных мер безопасности, а также научить его пользоваться самыми последними методами сбора разведданных. Напрасно его руководители пытались познакомить его с белой копиркой, микропленкой, "мертвыми почтовыми ящиками". КГБ даже снабдил его специальным фотоаппаратом, обращаться с которым мог бы научиться любой ребенок. По форме и размерам он бьш похож на обычную пачку из-под сигарет. Достаточно было провести им три раза туда и обратно по листку бумаги (он бьш оснащен маленькими колесиками) – и снимок был готов. Но Пак отказался от этого "подарка". Несмотря на серьезный риск, он предпочитал прямые контакты и передачу документов из рук в руки.
Встречи обычно проводились один раз в две недели, или в девять часов утра, или в девять часов вечера, на одной из станций метро, которую заранее определял сам разведчик КГБ ("Пон-де-Нейли", "Порт-де-Клиши", "Анатоль Франс"…).
Два последних разведчика, Лысенко и Власов, назначали встречи в пригородных районах Парижа, например в Медонском лесу. В случае каких-либо затруднений новая встреча должна была состояться 10-го, 20-го или 30-го числа того же месяца в девять часов вечера на левом тротуаре улицы Тампль, если двигаться в сторону Ратуши. При необходимости резидент посылал ему безобидное письмо за подписью "Грасиа" или звонил в его отсутствие на квартиру и оставлял ему записку, подписанную тем же именем. Пак знал, что в этом случае он должен бьш явиться в тот же день в 9 часов вечера на улицу Тампль и ждать там связного на левом тротуаре. Со своей стороны в случае необходимости он мог позвонить в советское посольство и сказать такую условную фразу: "Я хотел бы поговорить с месье Ваго, это звонит Жюльен". "Вы ошиблись, месье, здесь находится советское посольство", – должно было прозвучать в ответ. Он вешал трубку. Предупрежденная телефонистка сообщала руководству о звонке, и в тот же вечер он встречался с советским разведчиком на улице Тампль.
На случай крайней опасности руководство КГБ даже предусмотрело для него специальный план бегства (при угрозе ареста, при обострении напряженности в международных делах). После получения письма за подписью "Бамбо" он должен был немедленно выехать в Рим. В ближайшее 20-е или 21-е число в девять часов утра возле церкви Санта Мария Маджоре, находившейся в итальянской столице, его должен бьш ждать связной с газетой "Орор" в руках, чтобы затем тайно переправить его через границу в Восточную Европу.
Существование этого чрезвычайного плана свидетельствовало о том, насколько важной считалась работа Жоржа Пака для КГБ. Только наиболее крупные агенты, такие, как Филби, Берджес или Маклин, имели такие планы бегства.
И логично было бы предположить, что, учитывая всю тяжесть обвинения и масштабы его предательства, Жоржу Паку грозила смертная казнь. В июле 1964 года он предстал перед судом. Вначале его приговорили к пожизненному заключению, но несколько месяцев спустя этот срок сократился до 20 лет. В мае 1970 года он был досрочно освобожден из тюрьмы по личному распоряжению Жоржа Помпиду, который так же, как и Пак, обучался в педагогическом институте. В общей сложности Жорж Пак провел в тюрьме семь лет.
Как же такой умный и образованный человек мог попасться в ловушку, поставленную КГБ?
УОТ рассчитало правильно. Пак предавал не из-за денег (за 20 лет своей работы он получил всего лишь 10 тысяч франков) и не из-за шантажа. Он играл в шпионов не столько по каким-то идейным мотивам, сколько из-за своего тщеславия. Этот далекий от марксизма христианин считал, что с СССР можно иметь дело, как с любым другим государством, и даже в некоторой степени влиять на решения, принимаемые руководителями Кремля.
Именно здесь находился ключ к пониманию мотивов предательства Жоржа Пака. Его адвокат сказал: "Мой клиент постоянно вел переговоры на высшем уровне с самим собой".
Другими словами, речь идет о гордыне, честолюбии и претензиях на роль исторической личности.
И советские разведчики, начиная с Гузовского в Алжире, с успехом использовали эти его качества. Находясь в алжирской столице, где вовсю шумели политические страсти, Пак "купился" на некоторые высказывания советского "друга". В то время СССР выступал союзником Франции. Надо было теперь думать о сохранении мира после всех ужасов войны. Но можно ли доверять самоуверенным и властолюбивым американцам? Такому умному человеку, как Пак, нетрудно было догадаться о грозящей опасности, и он мог бы способствовать построению лучшего мира, без войн и насилия. Льстивые речи приятно ласкали его слух: Паку безумно хотелось стать важной персоной. Он был целиком во власти своих амбиций, которые не могли удовлетворить ни его друзья, ни начальство. Никто не мог оценить его по достоинству, считал он. И тогда Пак решил действовать только ради своих собственных целей и играть только ту роль, которую он считал достойной себя, не отдавая отчета, что он превращается в послушную игрушку в руках советских спецслужб.
"Я миролюбивый человек, – сказал он на суде. – Я не люблю русских, но я также убежден, что и американцы в силу своих довольно примитивных концепций являются опасными поджигателями войны. И тогда я подумал, что для предотвращения международного конфликта, который неизбежно привел бы к глобальной катастрофе, необходимо поддерживать паритет между ними. Именно эта движущая сила всегда вдохновляла меня!"
На вопрос, почему он предоставил КГБ план обороны Западного Берлина в самый разгар кризиса, когда уже началось возведение берлинской стены, он ответил с приведшей всех в замешательство наивностью: "Автодорога была блокирована, полеты самолетов становились небезопасными. Хрущев прощупывал боевые порядки союзников. В тот момент у меня как-то возникла дискуссия с одним советником посольства, с которым мне регулярно приходилось встречаться. Он мне сообщил, что его правительство в этом конфликте решило идти до конца. Я ему ответил, что у союзников существует такая же непоколебимая решимость. Он тогда спросил меня, могу ли я предоставить ему конкретные тому доказательства. И тогда я передал ему упомянутые документы. Через две недели он мне заявил, что если бы положение Хрущева ослабло, то это произошло бы изза той информации, которую я ему передал. Я поступил так, чтобы спасти мир, и благодаря мне он бьш спасен".
20 лет спустя он заявил: "Я даже получил личное письмо от Хрущева. А еще раньше я получил такое же письмо от Сталина".
Лесть, умело расточавшаяся КГБ, стала настоящим бальзамом для этого самонадеянного человека, который любил повторять: "В жизни тот, кто не является первым и ничего не делает, чтобы стать таковым, обычно остается вторым и потом заканчивает последним".